Дело развенчания  мифов – штука неблагодарная, однако кому ж этим заняться, как не нам, ее представителям, – изнутри? В частности, профессия учителя многим видится как пятичасовое посещение школы без толку и смысла.

Поэтому я все же попробую кое-что объяснить, но сделаю это,с вашего позволения, в формате небезызвестного сообщества «Один мой день». Так будет понятнее.

Итак, шесть часов утра. Звенит будильник. Встаю, привожу себя в порядок, завтракаю,  собираю свои книжки и тетрадки. В семь часов я должна быть уже на остановке, иначе попаду в ежедневную пробку у метро, а мне нельзя опаздывать ни на минуту – звонок на урок не будет ждать, а я еще должна успеть купить призы: у моих семиклашек сегодня конкурс. Но мне везет, автобус приходит к метро вовремя, и я успеваю все сделать без спешки.

Мне надо быть в своем классе ровно к восьми, чтобы успеть настроить видеопроектор –  я должна показать на уроке видеопрезентацию, которую делала все выходные – взять книги в библиотеке (вчера их еще не было) – и успеть на учительскую пятиминутку, где мы решаем самые насущные вопросы наступающего дня.

День сегодня насыщенный – у меня семь уроков: два в одиннадцатом классе, два в десятом, два в восьмом, и один – в седьмом. Это четыре разных подготовки, и четыре самых разных истории: в 11 классе мы заняты подготовкой к ЕГЭ, в десятом – обсуждаем подготовку к научно – практической конференции, в восьмом – готовимся к турниру по дебатам на английском языке, а в седьмом – проводим конкурс рассказа. Поэтому мне надо придти на урок к одиннадцатому с разработками возможных экзаменационных вариантов, в десятый – с литературой по тем темам, что дети выбрали для их проектов и докладов, в восьмой – с записями знаменитых ораторов прошлого, для того, чтобы дети составили себе представление о том, какие существуют приемы ораторского мастерства и как ими можно пользоваться на английском.

В седьмой класс ничего нести уже не надо – наша подготовка позади, и теперь нам с коллегами предстоит только присутствовать в жюри, а потом решить, чье выступление было самым интересным. К счастью, я все смогла успеть – и экзаменационные варианты сделала за предыдущие два выходных, и литературу нашла, – слава тому человеку, что придумал интернет! – и записи ораторов тоже нашлись, и я с интересом жду, как мы с детьми их обсудим.

Между десятым и восьмым классами у меня два «окошка». В это время я планирую позаниматься с новенькой девочкой Аней, которая пришла в седьмой класс, но плохо знает даже алфавит, посмотреть рабочую почту – мне надо отправить заявки на детскую конференцию, ответить на письма тех людей, что собираются приехать к нам на турнир по дебатам и заказать новую литературу в книжной компании, – заполнить журналы, написать  отчет о том, как ведется работа с детьми с проблемами обучения, и разместить домашние задания на школьном сайте. Конечно, все это сделать за два часа я не успеваю, и утешаю себя тем, что вот закончатся уроки, и тогда уж!

И вот уроки позади. Мы отлично позанимались с одиннадцатым классом, но они просят разобрать кое-что из сложного на спецкурсе после уроков, и я срочно бегу за компьютер, чтобы распечатать для них несколько дополнительных  заданий на сложную тему – до спецкурса у меня еще целых двадцать минут, все успеть можно – и тут я неожиданно соображаю, что не успела пообедать. Ну ничего, вот после спецкурса схожу, чаю выпью.

Распечатываю найденные задания, радуюсь тому, что нашла их так быстро, провожу спецкурс, и окончив его, смотрю на часы. На часах половина шестого, а я обещала маме новенькой девочки, что поговорю с ней о том, как у нас движутся дела, в шесть вечера. Ну ладно, думаю, за десять минут я успею чай выпить, а там уж и она придет. Спускаюсь вниз, в столовую. По дороге сталкиваюсь с мальчиком Колей из четвертого класса – Коля идет ко мне с полупансиона ( читай – продленки), потому что он забыл, что надо сделать в качестве домашнего задания, а дневник он потерял. Тяжело вздыхаю – делать – то нечего, и отправляюсь с Колей в класс, где сидит малышня.

Выясняется,что забыл не только Коля, и мы десять минут разбираем, что и как надо сделать в домашнем задании. Разобрав с малышней их проблемы, я пулей выскакиваю из класса, и за пять минут успеваю-таки выпить стакан чая с бутербродом, уложившись ровно к тому моменту, когда Анина мама входит в школу. Мы с ней находим свободный класс и разговариваем минут сорок, определяя, как можно сделать так, чтобы свалившееся на Анину бедную голову количество информации не сразу бы погребло ее под собой. Договорив, прощаемся, и я возвращаюсь в учительскую – заполнять журнал и готовиться к урокам следующего дня.

Фото: funtale.ru

В половине девятого я выключаю компьютер, закрываю класс, и спускаюсь вниз, чтобы одеться и отправиться домой, думая, что я осталась в школьном здании последняя – и нахожу в учительской раздевалке толпу народу, весело обсуждающего, успевают ли они на последнюю электричку или все же на одну из предпоследних, если не заходить в магазин.

Около десяти вечера я буду дома, поужинаю, поговорю с мужем хотя бы минут тридцать, и сяду доделывать то, что не успела к урокам в школе. Завтра снова в шесть вставать, надо успеть хотя бы часов пять поспать, а не то прямо на уроках раскисну.

…Бизнес, говорите?

– Отец Николай, матушка Елена, имея шестерых собственных детей, вы решили взять в семью троих приемных. Что подвигло вас на это?

Отец Николай: Мы с женой в разное время в общении с людьми высказывали свое мнение: если женщина собирается делать аборт, потому что не хочет воспитывать ребенка, но и не желает, чтобы он попал в детский дом, мы готовы взять его к себе. И Господь призвал нас к ответу.

Матушка Елена: Моей лучшей подругой была девочка, растущая без матери. Ее воспитывали папа и бабушка. После их смерти девочку отправили в интернат. Я очень скучала, навещала ее по мере возможности. И видела, как казенное воспитание, «система» ломает детей, превращая их в циничных и жестоких людей. Уже тогда я осознала, что детский дом – это не садик, не лагерь отдыха, а детская тюрьма.

С тех пор я мечтала стать мамой брошенным детям. Но всё время что-то мешало: учеба, отсутствие своего жилья, беременности, роды и кормления, переезды, проблемы со здоровьем. Но, побывав в двух детских домах осенью прошлого года, я поняла, что откладывать больше не могу.

Мы с мужем записались в Школу приемных родителей и, едва закончив ее, приняли в семью девочку. Произошло всё стремительно и неожиданно: на женском форуме в разделе «усыновление» я наткнулась на странное объявление: женщина отдавала новорожденную девочку – срочно, как котенка. Мы испугались за судьбу малышки и сразу написали женщине, которая представилась ее «теткой».

Как оказалось, мать ребенка, проживавшая в другом городе, узнала о своей беременности поздно, поэтому сделать аборт не решилась. Вопреки серьезным проблемам со здоровьем, она решила родить и найти ребенку семью. Познакомившись по интернету с женщиной, мама нашей девочки доверилась ей и не догадалась уточнить, готов ли у нее пакет документов на усыновление. А зря, ведь людям с психическими отклонениями разрешение на усыновление не дают.

Та женщина забрала девочку без доверенности, но через несколько дней малышка стала ей в тягость, и она дала объявление, на которое мы откликнулись. Получив номер телефона мамы девочки, мы тут же с ней переговорили, и она прилетела в Москву уже на следующий день.

Женщина вынесла нам из машины малышку, завернутую в байковое одеяльце, под которым был летний костюмчик. На улице в тот день было минус восемь градусов.

У нотариуса мы оформили необходимые документы, зарегистрировали ребенка на нашей жилплощади, после чего проводили маму на самолет. Снять памперс с малютки мы смогли только через несколько часов. И тут меня, «видавшую виды», простите, вырвало. В промежности девочки было гниющее месиво вперемешку с присыпкой. Малышка была простужена, глазки гноились.

Но не прошло и суток, как незадавшаяся приемная мать стала названивать нам и требовать вернуть ей ребенка. Она также стала шантажировать маму девочки – писала ее друзьям и близким в соцсетях, угрожала. Она пыталась очернить и меня перед коллегами в кризисных центрах помощи беременным. Слава Богу, теперь всё это позади.

Через месяц после появления девочки в нашей семье стало еще на два человечка больше. Две мамы, которых я уговаривала не отказываться от своих будущих малышей, вручили их нам сразу после выписки из роддома. Я надеялась, что пройдет немного времени и эти женщины одумаются, ведь родную маму не заменит никто. Мы были готовы вернуть малышей матерям, пока опека занималась оформлением документов. У них еще был шанс забрать детей, так как это долгий процесс. Но увы, ни одна из мам не изменила своего решения, и мы стали родителями «тройняшек», ведь малыши почти одного возраста.

– Были ли у вас какие-то иллюзии до усыновления детей?

Матушка Елена: Как все приемные родители, я мечтала, что однажды увижу в детдоме «своего» малыша, который мне сразу понравится. Но так получилось, что своих приемных детей я не выбирала. К счастью, мы с мужем заранее изучили всю информацию по усыновлению и подготовились со всей ответственностью. Школа приемных родителей существует как раз для того, чтобы научить будущих родителей реальной жизни с отказником.

– Какие проблемы возникли в процессе и сразу после усыновления – материальные, юридические, бюрократические?..

Матушка Елена: Проблем, конечно, было много. В тот момент хватало трудностей и с родными детьми: у одного институт, у другого – ЕГЭ, у третьего – ОГЭ, у четвертого – аутизм, а пятый с шестым только пошли в детский сад и часто болели. У приемной девочки обнаружилась дисплазия тазобедренного сустава. Первое время она громко кричала, засыпала обычно не раньше трех часов ночи, и приходилось всё время держать ее на руках. А несостоявшаяся приемная мать продолжала угрожать мне и матери ребенка.

Мамы двух наших мальчиков даже во время беременности не отказались от своих вредных пристрастий. Один малыш появился на свет с врожденной косолапостью, позже выяснилось, что есть и другие пороки развития внутренних органов. Врачи подозревали у него даже ФАС (фетальный алкогольный синдром плода). Вторая мама была таблеточной наркоманкой, что очень навредило нервной системе малыша. Попав к нам в возрасте 3-4 дней, мальчики кричали день и ночь, вероятно, от того, что оба родились с интоксикацией алкогольной и никотиновой.

Если бы муж полностью не взял всё в свои руки – от переговоров с мамами до оформления документов, от купания малышей до совместного сна с одним из них, самым «буйным», родившимся у него на руках на Курском вокзале, я бы не справилась.

Вскоре девочка адаптировалась и повеселела, а через некоторое время и мальчики пришли в более-менее нормальное состояние.

Все наши мамы приезжали в органы опеки. При свидетелях они написали отказ от своих прав на детей с пожеланием передать их именно в нашу семью.

С опекой нам повезло. Мы встретили не просто юриста и профессионала, а доброго, честного и порядочного человека. Юлия Александровна Чесалина стала другом нашей семьи. Мы могли позвонить или приехать к ней на работу в любое время, и она всегда находила свободные минуты, чтобы ответить на наши вопросы.

И материальные трудности, конечно, были. Когда появились малыши, вещи им пришлось покупать в тройном размере. Детское питание и памперсы стоят немалых денег, а до официального оформления детей мы не имели никаких льгот и не получали пособий. Приходилось часто занимать деньги в долг. Но сейчас средств на содержание детей хватает, так как наше государство помогает приемным родителям. Кстати, это еще один аргумент в пользу того, чтобы принять отказника в семью.

– Не возникало ли у вас разочарования?

Матушка Елена: Как известно, всё, что нас не ломает, делает нас сильнее. Господь не дает испытаний не по силам. Очевидно, что эти малыши попали именно к нам по воле Божией. И то, что все юридические проблемы решились, говорит о многом.

– Как изменилась жизнь семьи с появлением в ней тройняшек? Трудно было справляться?

Матушка Елена: Главной трудностью была и остается хроническая нехватка времени и сил. Я нашла выход – купила на сайте Avito качалки и колыбели с автоукачиванием. Малышам очень нравилось качаться. Сейчас, когда они подросли, спасают специальные манежи-ограждения: один, 260 на 130 см, располагается в коридоре, и дети играют всё время на виду.

Очень помогают старшие дети: сын забирает младших детей из садика и еженедельно делает генеральную уборку. Дочка учится на коррекционного педагога и занимается с братом-аутистом. Она часто сидит с малышами, давая мне возможность немного поработать или отдохнуть. Муж возит малышей в больницу и поликлиники, занимается с ними всё свободное время. Трудно ли нам? Конечно. Но каждый христианин знает, что добрые дела, в отличие от злых, всегда делаются с трудом.

– Делаете ли вы какие-то различия в воспитании приемных детей?

Отец Николай: Все дети разные, и подход к ним разный. Хорошее для одного может быть вредно для другого. У каждого ребенка с рождения проявляются свои черты характера, поведение, наследственность. Сразу видишь наклонности к каким-то грехам. Надо учить детей обуздывать страсти.

Матушка Елена: Я предъявляю разные требования к родным детям и думаю, что отношение к приемным не будет исключением. Все наши дети с разными «потенциалами». Если за что-то похвалю одного ребенка (самого ленивого – за то, что вымыл свою чашку), другого, трудолюбивого, за то же самое упрекну (вымыл только свою чашку, а не всю посуду).

– Как относятся родные дети к приемным? Нет ли ревности или каких-то недоразумений в общении?

Матушка Елена: В многодетных семьях дети – не помеха, а нормальное явление, и такого понятия, как ревность, просто не бывает. Старшие дети всегда знали, что в нашей семье появятся приемные дети, и были рады им. Младшим тогда было два и три годика, и они сразу отнеслись к приемным малышам как к полноценным членам семьи.

Когда я внесла в квартиру автокресло с девочкой, двухлетний Спиридон радостно закричал: «Мама! Ляля!» Он кинулся обнимать и целовать малышку, и я с трудом оттащила его. Когда мы принесли первого мальчика, Спирос очень удивился, но запрыгал от радости, ведь у него появился братик!

Мои младшие сразу окружили приемных деток заботой: разговаривали с ними, целовали, играли, качали. Даже наш аутист, трудолюбивый Ефрем, очень внимательно отнесся к малышам. Он поднимал и мыл оброненную соску, включал качалку, поправлял одеялко, а однажды ночью я увидела, как он, тогда еще первоклассник, сидит и качает люльку с закапризничавшим малышом.

– Могли бы вы предложить какую-то свою «формулу» воспитания детей?

Матушка Елена: Дети воспитываются сами, глядя на родителей, их интересы, поведение, отношение ко всему. Наша семья старается сохранять дома чистоту и порядок, привлекая к этому детей. Поэтому им никогда не скучно, и они не чувствуют себя потерянными, у них всегда есть чем заняться. Один ребенок в семье вырастает, как правило, эгоистом. Двое детей – соперники. Троим уже веселей. А если детей пять, семь или десять – вообще замечательно! Старшие читают книжки младшим, помогают средним с уроками, средние убирают игрушки, малыши развлекают младенцев.

Нельзя мешать ребенку наблюдать за миром и принимать участие во всём, что ему интересно. Пусть трехлетний мальчик мастерит вместе с папой. Наш Спиридон в три года прекрасно заколачивает гвозди, убирает игрушки и занимается с малышами. В двенадцать лет старший сын ездил с поручениями в другой конец города, а в пятнадцать – полноценно занимался огородом.

Пусть трехлетняя девочка моет посуду, при этом зальет водой весь пол и разобьет тарелку – не ругайте ее, не отбивайте охоту трудиться. Она учится. Похвалите ее. Дочка будет мыть посуду с удовольствием, и со временем у нее станет получаться не хуже, чем у старшей сестры. Наша дочь в тринадцать лет качественно мыла полы, а в четырнадцать могла прибраться на кухне. Сейчас ей шестнадцать, и она умеет делать по хозяйству всё, одновременно присматривая за малышами.

Но главное – наши дети помогают не из-под палки, а потому, что с малолетства привыкли убирать за собой. Ну не может наша дочь терпеть грязную раковину! Для нее нет понятия «неохота», потому что поддерживать чистоту в ее понимании так же естественно, как дышать.

Конечно, наши дети учились в музыкальной школе, занимаются рисованием, пением, творчеством, спортом, один даже стал чемпионом, но ведь не это главное! Когда моя старшая дочь выйдет замуж, ее мужу будет не важно, сколько классов музыкальной школы она закончила. Зато он порадуется тому, что у жены мирный характер, она вкусно готовит, быстро и качественно убирается и легко справляется с любым количеством детей.

– Что бы вы посоветовали современным супругам, которые хотели бы, но сомневаются, взять детей из детских домов?

Отец Николай: Взять ребенка в семью несложно. Требуется только желание, но многие его по эгоизму подавляют. Но кто разумеет делать добро и не делает, тому грех (Иак. 4:17). Усыновление детей – не выдающийся подвиг, а норма христианской жизни. В Российской империи не было брошенных детей – их тут же кто-то забирал к себе и почитал за счастье!

Недавно ветеран рассказал про свое детство в блокадном Ленинграде. У его матери было пятеро детей, она рожала в блокаде – и все выросли. На какой подвиг женщины отваживались в тяжелые времена… А в наше время никто с голоду не умирает, большинству людей есть где жить, во что одеться. Что же сложного – взять ребенка в семью?

Порой мирские люди понимают то, чего не понимают верующие. В Школе приемных родителей встретил прекрасных людей, которые, невзирая на трудности, готовятся к усыновлению. А верующие порой только молятся, считая, что можно ничего не делать. Можно – если ты целиком посвятил себя молитве, как монах. Но если ты и молишься кое-как, то хотя бы делай что-то.

Сегодня в моде «комфортное» христианство. Человек пришел к Богу, и его жизнь наполнилась смыслом. Он испытывает радость от молитвы, чтения Библии и святых отцов, исповеди и Причастия. Его коснулась Божественная любовь… Но ею же нужно делиться с другими людьми! Вы свет мира… Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного (Мф. 5:14-16). А проповедников словом сейчас хватает. Но результатом их проповедей должны быть не лайки и репосты, а наши реальные дела: отсутствие разводов, абортов и брошенных детей.

Почему многие православные годами пробуксовывают на месте, не приближаясь к Богу? Потому что, каясь в одних и тех же грехах, забывают, что добрые дела – это часть покаяния. Необходимо качественно перемениться: если ты был жестокосердным, должен стать милосердным. Сегодня в России множество женщин искренне каются в грехе аборта. Убитого ребенка не вернешь, но можно принести плоды покаяния – усыновить брошенного.

Принятие чужого ребенка – это сораспятие Христу. Но Бог дает силы всё перенести и обещает великую награду на Небесах. Господь скажет: Я алкал, и вы накормили Меня… был странником, вы посетили Меня… Как вы делали это малым сим, то Мне сделали. Принимая чужого ребенка, мы принимаем Господа: Кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает (Мф. 18:5).

Многие бездетные пары непременно хотят именно своего родного ребенка и решаются на ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение). С христианской точки зрения эта процедура совершенно недопустима: врачи берут заведомо больше эмбрионов, производят селекцию, выбирают «лучшего», обрекая остальных на смерть. Однако «твой» ребенок, родной по плоти, не обязательно будет твоим по духу. А усыновленный может стать твоим.

Во времена Ветхого Завета важно было оставить свое семя на земле. Но мы, христиане – «граждане Небес». Спасительно чадородие, когда оно становится благочадием. Мы должны приводить детей ко Христу. И неважно, родных или приемных. Если Бог не дает детей, ты всегда можешь принять новых членов в свою «малую Церковь», чтобы привести их к Отцу Небесному. Кровные связи – тленные, после смерти разрушатся. В вечности близки будут люди, близкие по духу, во Христе.

Для христиан взять приемного ребенка – еще и миссия. В православной семье вы растите не просто человека, а христианина: крестите, приучаете к богослужению, таинствам, к осознанному выбору в пользу добра. Вы открываете ребенку удивительный мир веры, Церкви. Вырастить христианина – дополнительный подвиг. Но выбор своего пути остается за ребенком. Господь вас не осудит, если вы приучали ребенка к добру, а он выбрал неверную дорогу.

Многие боятся, что приемный ребенок, брошенный родителями-алкоголиками, будет генетически расположен к пагубному пути. Да, дети отягчены болезнями и последствиями родительских грехов. Мы не знаем, кого выбираем, что-то раскроется позже. Но даже если он станет преступником, хотя ты его учил добру – тебе воздастся за твое добро. И оно всё равно принесет плод. Кто знает, может, в другой среде ребенок мог стать еще хуже. Но Господь послал его в мир, значит, желает ему спасения. И для этого мы должны сделать всё возможное.

Брошенные дети – странники в этом мире. Но в семье ребенку будет безусловно лучше, чем в детском доме. Тем более в многодетной семье. Большая семья – хорошая школа жизни, где люди учатся друг друга терпеть, любить, прощать. Многодетность естественным образом ломает родительский и детский эгоизм – так все и спасаются.

Матушка Елена: Если каждый верующий возьмет хотя бы одного брошенного ребенка, то все детские дома опустеют! Объявления от мам, ищущих семьи своим детям, уже не редкость. Если вы случайно увидите на каком-нибудь форуме подобное сообщение – не проходите мимо! Берите детей в свои семьи. Если любить приемных детей окажется трудно – обращайтесь с ними так, как если бы вы их любили, молитесь, и любовь обязательно придет. Никто не сможет научить вас любви так, как ребенок.

Хочется пожелать всем читательницам «Славянки» мира, добра и любви. Не забывайте, Чей образ вы несете, когда Господь дарует вам счастье материнства.

Беседовала Нина Рядчикова

Фото со страницы диакона Николая Лавренова ВКонтакте

От редакции «Славянки»: Интервью отражает личное мнение респондентов на тему усыновления детей. В каждом отдельном случае вопрос об усыновлении ребенка решается сугубо индивидуально.

Православный женский журнал «Славянка»,
№3(63), май-июнь 2016 г.
Рубрика «Брак и семья»